эксперимент.ру *телевизор наоборотОтыграв двухчасовой сет в клубе «Матрица» (Брест, Беларусь), Лирой Тонхилл часа полтора отдыхал. Когда мне удалось-таки получить «доступ к телу», диджей уже не выглядел усталым. Держа в руке бокал с красным вином, он курил облегченный «Кэмел» и казался вполне счастливым. Поскольку сидячих мест не хватало, я расположился на полу, вытащил диктофон и приступил к «допросу». Разумеется, начал с самого начала. То есть с The Prodigy…
GEEz: Можно ли описать почти десять лет, проведенных тобой в составе The Prodigy, всего тремя словами?
Leeroy Thornhill: Да. (делает страшное лицо) Боль, боль и еще раз боль.
G.: И что, никакого веселья?
L.T.: (cмеется) Ну, я могу подобрать другие три слова… Самое лучшее время.
G.: Ты скучаешь по этим добрым старым временам?
L.T.: Скучаю ли? Знаешь, мне порой не хватает наших концертных туров, когда мы просто здорово проводили время вместе. У нас даже был свой язык, мы понимали друг друга с полуслова. А вообще-то скучать не о чем: все осталось как было. Мы постоянно в контакте, мы все по-прежнему друзья и будем ими всегда.
G.: У тебя нет желания собраться снова вместе с Флинтом, Хоулеттом и Максимом, отправиться в тур или записать альбом?
L.T.: Да мы и без того часто встречаемся. Недавно я кое-что записал с Maxim’ом (MC Maxim Reality, «голос» The Prodigy – прим. ред.) Знаешь, когда мы были The Prodigy, я выполнял в команде роль заботливой «мамаши». Меня так и называли – «мамаша». И теперь все осталось по-прежнему: если что-то случается, они звонят мне. Советуются, рассказывают про запись альбома. Я не знаю, что будет после следующего альбома The Prodigy. Но я был бы только рад сделать что-нибудь вместе.
G.: Газеты писали, что ты покинул группу во время записи нового альбома. Не чувствуешь себя виноватым?
L.T.: Ничего подобного. Ни фига мы не записывали. Мы решили сделать передышку на год. И ни-че-го не делали. Потом прошло еще полгода. Я занимался диджеингом и всякой разной ерундой. Ты знаешь, я понял, что быть обычным парнем – это здорово. Я был счастлив, что могу играть в футбол, не опасаясь повредить ногу. Ведь все то время, которое я провел в составе в The Prodigy, я даже в футбол не мог нормально поиграть. Все время думал – не дай Бог, ногу сломаю. Вот так и провел третий десяток своих лет…без футбола. А я нормальный парень, я всю жизнь мечтал футболистом быть.
G.: Но ты и сейчас музыкой занимаешься, а не в футбол играешь.
L.T.: Как это не играю? У нас есть команда из бывших футболистов-профессионалов. Они раньше за разные британские команды играли. Вот с ними я по полю и бегаю.
G.: Какую музыку ты предпочитаешь играть в своих сетах?
L.T.: Ту, которая мне нравится
G.: Все тот же добрый старый Miami bass?
L.T.: Да, его. (смеется) Я покупаю свои пластинки в Америке. Потому что в Британии все по-другому. В каждом клубе звучит house. Дело уже не в музыке, а только в бабках. Все слушают house или hard house – это хорошо продается и как следует долбит по мозгам. А я уже старый и по клубам не шляюсь – если, конечно, меня не приглашают как диджея.
G.: А что для тебя главное в диджеинге?
L.T.: Работа с людьми. (смеется) Знаешь, когда в такт движению твоих пальцев на пульте в зале вздымается и опадает волна рук, чувствуешь себя обалденно. Вот это меня вставляет. Я получаю обратно энергию, которую потратил. Когда мы давали концерт на Красной площади, собралось тысяч триста народу, они были далеко от сцены, и я даже их не видел. Но я чувствовал себя так, словно вот-вот взорвусь – столько было энергии!
G.: Тебе удалось подзарядиться у брестских клабберов?
L.T.: О, да! Было супер, просто здорово. Чувствуется разница между публикой здесь и у меня на родине. Ты знаешь, в Британии в небольших клубах тусуются сплошные малолетки, которых, в принципе, не особенно волнует, что делает диджей. Им сказали: «Чуваки, надо любить house». И они любят. А мне нравится, когда человек делает выбор между техно и трансом, брейкбитом и хаусом. Осознанный выбор. Знаешь, я был в немецких клубах, там больше рокового звучания, но большинству из тех, кто туда приходит, уже как минимум есть двадцать. Клубное движение в Британии – это всего лишь тинэйджеры, которые приходят потрясти шевелюрой.
G.: Лирой, легко ли быть диджеем?
L.T.: Настолько легко, что им может быть каждый. Я просто фигею, когда диджей начинает считать себя кем-то вроде Бога. Любой может стать диджеем. В мире куча диджеев, которые круче меня, но они попросту находятся в тени, у них нет шансов выйти на свет, проявить себя. Но мне нравится диджеинг – это меня вставляет.
G.: Что ж, нас тоже вставило… Спасибо, Лирой.
Беседовал Сергей ЭМ GEEz
Родился 8 октября 1968 года в графстве Эссекс, Великобритания. Рост – более 2 метров. В The Prodigy – с самого начала. Известен как неподражаемо быстрый танцор. По жизни – очень спокойный парень, которого трудно вывести из равновесия. Не разговорчив, пока рядом не оказывается особа женского пола.
С 1994 года Лирой начал собирать собственную звукозаписывающую студию, а в 2000-м покинул The Prodigy, чтобы заняться сольной карьерой. Ныне известен как Flightcrank (название очень дорогой модели BMX’а, которую Лирою очень хотелось иметь в детстве, да денег не было. Теперь она у него есть). Под этим именем выпустил несколько синглов и EP “Beyond All Reasonable Doubt”.
Сейчас Лирой живет с женой и дочерью в ветряной мельнице (там же находится его студия), в глухой английской деревушке. Занимается диджеингом и пишет музыку. Готовит к выходу новый альбом.
GEEz. Брест, Беларусь. День рождения: 12.06.1975